История города

Вологда — один из очень немногих северных городов, история которых началась еще в домонгольский период. Примерной датой основания Вологды считается 1147 год, когда, по сообщению жития местного святого Герасима, был учрежден первый вологодский монастырь во имя св. Троицы. Согласно житию, которое было написано не ранее XVII века, города в 1147 году еще не существовало и Герасим пришел сюда «на великий лес». Но это сообщение вызывает большие сомнения, так как до XIV века русские монастыри возникали преимущественно в городах или поблизости от городов. Поэтому можно думать, что уже раньше здесь существовало какое-то поселение. Археологические раскопки, произведенные поблизости от бывшего Троицкого монастыря, показали, что в XII—XIII веках здесь действительно находился поселок, который с течением времени, расширяясь, стал городом.
Вологда рано стала привлекать внимание соседей. В XIII—XIV веках за обладание этим городом шла ожесточенная борьба между Новгородом и великими князьями Северо-Восточной Руси. Первое достоверное упоминание о Вологде мы находим в грамоте 1264 года, определяющей отношения Новгорода и великого тверского князя Ярослава Ярославича. Здесь Вологда называется новгородской «волостью». Источники XIV—XV веков свидетельствуют о неоднократных походах на Вологду тверских и московских князей, пытавшихся вытеснить отсюда новгородцев, которые, в свою очередь, старались всячески нейтрализовать влияние Твери и Москвы на свои доходные северные владения. В течение длительного времени город был настоящим яблоком раздора. Только в XV столетии Вологда окончательно отошла к Москве.
Стремление подчинить Вологду объяснялось ее чрезвычайно выгодным географическим положением. Она занимала ключевые позиции на подступах к неисчерпаемо богатому Северу. Находясь на сравнительно близком расстоянии от Москвы и от Новгорода, она вместе с тем была связана водными путями с Поморьем. Река Вологда, на берегах которой расположен город, впадает в Сухону, один из истоков Северной Двины — этой главной артерии Севера. Вологда была перевалочным пунктом для всех товаров, доставлявшихся как с севера на юг, так и с юга на север. Предприимчивые купцы свозили сюда пушнину, соль, рыбу, воск, пеньку и, скупая дополнительно в самой Вологде высокого качества лен и кожи, направляли затем большие обозы с товарами в Москву, Ростов, Ярославль, Кострому и другие русские города.
Вологда считалась важной и в стратегическом отношении. Она служила местом сбора войск, в частности, при походах Москвы на Подвинье и на племена югры, вогуличей и остяков, обитавших к востоку от Устюга. При Иване III отсюда велось наступление на казанских татар.
Подобно Белоозеру и Устюгу, Вологда была центром хозяйственной и культурной жизни обширного края. Когда в старинных документах упоминается о Вологде, часто имеется в виду не только город, но и значительная территория вокруг него. В этом плане характерна история многочисленных монастырей, основанных около Вологды. Ее интересно проследить в связи с теми культурными отношениями, которые уже в XIV веке установились между Вологдой и другими русскими городами. Если в самом городе большая часть храмов зависела от новгородского архиепископа, то в окрестностях, наоборот, новгородское влияние было относительно слабым. Зато здесь давали о себе знать Ростов и Москва, представители которых вели интенсивную колонизацию края.
Главным проводником московского влияния в самой Вологде служил знаменитый Спасо-Прилуцкий монастырь, основанный в окрестностях города между 1377 и 1392 годами. К югу от Вологды, тоже во второй половине XIV века, возникли еще два монастыря — Нуромский Спасский и Павло-Обнорский. Они помещались на митрополичьей земле, и, судя по этому, их основание произошло не без инициативы московского митрополичьего дома.
Несмотря на желание Москвы создать себе прочные опорные пункты на Севере, большинство пригородных вологодских монастырей с давнего времени находилось в ведении ростовской епископской кафедры. Это прежде всего Спасо-Каменный монастырь, основанный около 1260 года белозерским князем Глебом Васильковичем на острове среди Кубенского озера. Спасо-Каменный монастырь послужил рассадником новых ростовских обителей. Отсюда вышел Дионисий Глушицкий, один из наиболее почитаемых северных подвижников, основатель еще нескольких монастырей, получивших впоследствии широкую известность благодаря найденным там памятникам древнерусской живописи.
В период феодальной войны за великокняжеский стол между Василием II и его двоюродными братьями Василием Косым и Дмитрием Шемякой Вологда особенно часто упоминалась в официальных источниках. Василий Васильевич Темный держал здесь воинский отряд, и, судя по этому обстоятельству, уже ко второй четверти XV века Москве удалось добиться решающего перевеса над новгородцами даже непосредственно в Вологде. Когда в 1447 году Дмитрий Шемяка, ослепив Василия II, выпустил его из Москвы, он дал ему в удел Вологду со всеми ее окрестностями. Спустя некоторое время она стала местом сбора сил, выступавших в поддержку сосланного князя, и благодаря этой помощи Василий II уже на следующий год вернул себе великое княжение. Умирая, он завещал Вологду младшему сыну, Андрею Васильевичу Меньшому (1462—1481). С именем этого князя связан интереснейший период в истории города, когда Вологда впервые, по существу, сделалась центром самостоятельного княжеского удела. Правда, политическая ситуация была такова, что Андрей Васильевич избегал называть себя князем Вологодским, но он часто посещал Вологду и уделял ей много внимания. При нем в Спасо-Каменном монастыре, который с момента основания находился под личным покровительством местных князей, был сооружен первый в Вологодском крае каменный собор Спаса Преображения (1478—1481). Его строили мастера, вызванные из Ростова. По случаю освящения собора Андрей Васильевич вложил в монастырь много ценных вещей, в том числе серебряные потир и дискос, хранящиеся ныне в Вологодском музее. После смерти Андрея Васильевича Меньшого Вологда отошла к великому князю Ивану III, и с этого времени она становится составной частью Московского государства.
Временем наивысшего расцвета древней Вологды был XVI век. На протяжении XVI столетия Вологда была крупнейшим на Севере, после Каргополя, распределительным пунктом соли. Добыча соли составляла важную статью доходов государственных, монастырских и частных промыслов Северного края. Соль вываривали сотнями тысяч пудов и на тяжелых дощаниках по большим и малым рекам Севера свозили на вологодские соляные склады, где она подвергалась соответствующей сортировке и оценке и откуда ее большими партиями направляли на внутренний рынок. В Поморье же везли не менее крупные партии хлеба, нужда в котором у населения малоплодородного Севера была очень велика. Средоточие торговых путей естественным образом подготовило почву для развития в Вологде собственного ремесленного производства. Она славилась речными судами, кожами, сукном, деревянной посудой, лучшими сортами мыла. В больших количествах здесь выделывались железные гвозди, скобы, топоры, заступы, сохи, замки, оконные решетки, орудия кузнечного ремесла. Это сообщало городу характер видного торгово-промышленного центра, способствовало возрастанию роли Вологды в общегосударственных делах.
Значение Вологды в XVI веке лучше всего характеризует личное внимание к ней Ивана Грозного. В 1565 году при учреждении опричнины он взял город в собственное владение. Осенью того же года в присутствии царя была заложена каменная вологодская крепость. Техническим руководителем строительства кремля был Размысл Петров. С 1567 года в течение трех с половиной лет Иван IV часто бывал и подолгу жил в Вологде, наблюдая за сооружением крепости и каменного собора. В связи с этим строительством местные легенды приписывали царю желание сделать Вологду новой столицей государства. Зная неуравновешенный характер Ивана IV, отрицать полностью это утверждение нельзя. По-видимому, царь задумал основать в Вологде хорошо укрепленную личную резиденцию в противовес Москве, казавшейся ему в это время средоточием сил, враждебных царской власти. Вместе с торговым и военно-политическим возвышением происходило заметное усиление влияния Вологды в общерусских церковных делах. Еще в 1492 году была образована особая Вологодско-Пермская епархия, но официально ее центром долгое время считалась не Вологда, а далекий пермский городок Усть-Вым. Только в 1571 году кафедра была перенесена в Вологду. Посвящение вологодского кафедрального собора святой Софии Премудрости Божией, необычное для XVI века, несомненно было произведено с целью нанести ущерб самолюбию новгородской церкви. Более того, Иван IV отобрал у новгородской архиепископской кафедры ее исконные северные владения — Двину, Вагу и Каргополь — и присоединил их к Вологодской епархии. В результате Вологодская епархия (правда, на короткое время) стала одной из наиболее обширных: она простиралась от Пошехонья до побережья Ледовитого океана и от Онежского озера до Приуралья.
Бурные политические события начала XVII века, развернувшиеся после смерти Бориса Годунова в связи с появлением самозванцев на русском престоле и вооруженной польско-литовской интервенцией, некоторое время не касались Вологды. Между тем в Тушине, где находилась главная ставка интервентов, руководители неоднократно высказывались о необходимости захвата этого города. Их особенно привлекали богатые склады английских и русских товаров, а также то обстоятельство, что, владея Вологдой, они могли бы легко подчинить себе весь Север. В 1608 году вологжане присягнули Дмитрию Самозванцу, однако направленная сюда новая администрация безграничными поборами и жестокостями возбудила крайнее недовольство населения, и Вологда, а вместе с нею и Тотьма отошли от Лжедмитрия. Постепенно образовался прочный союз северных городов против интервентов, во главе которого стали жители Вологды и Устюга. В течение нескольких особенно трудных лет северные области неоднократно посылали значительные воинские силы и продовольственную помощь Василию Шуйскому, а также ополчению Минина и Пожарского. Однако в тот момент, когда из Вологды были высланы последние отряды и город, по существу, остался без защиты, отдельные бродившие по Северу летучие шайки поляков напали на Вологду и в сентябре 1612 года, предварительно ограбив, сожгли город. Что представляла собой Вологда после этого, нетрудно себе представить по ее описаниям, составлявшимся по приказу московского правительства. В них постоянно упоминаются «пустые» и «жженые» места, прежние владельцы которых были убиты или разбежались в поисках безопасных мест.
Несмотря на разорение, Вологда сравнительно быстро достигла прежних размеров и восстановила свое значение. По данным писцовых книг, в 1631 году она насчитывала примерно семьсот шестьдесят пять дворов и четыре тысячи жителей, а в 1681 году — тысячу двести двадцать дворов и шесть тысяч сто жителей. Внешний облик города этого времени запечатлен на редкой гравюре, изображающей въезд в Вологду голландского посла Конрада ван Кленка, направлявшегося от имени Генеральных штатов к царю Алексею Михайловичу. Мы видим на этой гравюре множество деревянных домов, характерные для северного пейзажа угрюмые ели, высокие главы церквей, шпили башен и каменные стены кремля с воротами, к арке которых устремляется пышное посольство голландцев.
Иностранцы, посещавшие Север в XVI—XVII веках, оставили много описаний Вологды. В этих описаниях содержатся ценные наблюдения, которые помогают воссоздать облик старой Вологды. «Это большой город... — сообщает английский путешественник Дженкинсон, посетивший Вологду в 1557 году. — Дома построены из еловых бревен, соединяемых вместе и закругленных снаружи; они квадратной формы, без каких-либо железных или каменных частей, крыты берестой и лесом поверх ее... На крыши домов они наваливают много земли из опасения пожара, ибо от огня они терпят великие бедствия». «Вологда стоит на реке Вологде, впадающей в Двину, — читаем мы у другого англичанина — Рандольфа, побывавшего здесь в 1568 году. — Город длинен и обширен, весь деревянный, как и все прочие здешние города. В этом городе царь построил крепость, обнесенную красивыми, высокими каменными и кирпичными стенами... Здесь... много церквей, некоторые построены из кирпича, остальные из дерева...». Вид Вологды на гравюре, изображающей въезд в город голландского посольства Конрада ван Кленка, соответствует описаниям Вологды в сочинениях Джен-кинсона и Рандольфа, подтверждая тем самым правильность и точность их сообщений.
Процветание города продолжалось вплоть до начала XVIII века. Голландский художник и путешественник Корнилий де Брюин, побывавший в Вологде в 1702 году, был поражен ее размерами и общим видом. Подобно своим предшественникам, он отозвался о ней очень лестными словами. Но с основанием Петербурга и открытием морского пути в Европу через Балтийское море значение Вологды для внешней торговли России сильно упало и ее слава постепенно стала отходить в прошлое. Оставшись в стороне от оживленных дорог, Вологда заметно пустеет. С 1713 по 1782 год ее население уменьшилось с десяти тысяч двухсот семидесяти восьми человек до семи тысяч пятисот. Некоторое оживление наступило после учреждения в 1780 году особого Вологодского наместничества, территория которого простиралась до Архангельска и Великого Устюга включительно. В это время был разработан генеральный план застройки Вологды, сооружены каменные дома для губернских учреждений в центральной части города, а также многочисленные особняки частных лиц. Но все эти меры не могли вызвать заметного подъема, и до начала строительства в середине XIX века железнодорожной линии Москва — Архангельск, которая прошла через Вологду, город почти не развивался. Это была тихая провинция с широкими невымощенными улицами, с березовыми аллеями и с болотистыми пустырями там, где по генеральному плану 1781 года предполагались обширные площади. Такой Вологда предстает перед нами в известной книжке Г. К. Лукомского «Вологда в ее старине», вышедшей в свет в 1914 году.
После революции облик старой Вологды долгое время оставался прежним. Новые промышленные сооружения и кварталы многоэтажных домов росли постепенно и преимущественно на окраинах. Но отдельные улицы и даже целые кварталы Вологды и в настоящее время сохраняют многие привлекательные черты старого русского провинциального города с его неторопливым ритмом повседневной жизни, уютными деревянными домиками и естественным соединением городского ландшафта с чудесными пейзажами окрестностей.